И еще раз про войну. «Баллада о солдате», которую мы потеряли…

Опять война, священная война. Годовщина. Опять парад в 10 утра, и вся страна, прикованная к телевизорам. А потом фильмы, фильмы о войне. О той войне, Великой Отечественной. Именно они, эти фильмы, стали для нас документами. Именно по ним мы, родившиеся много позже, и меряем себя. Именно от этих фильмов идет отсчет того, что называется НАСТОЯЩЕЕ. Это было, это есть… А будет ли?

Нет, тогда тоже было разное кино. Было пафосное, победное, фанерная киноагитка с дураками-немцами. И с великаном Сталиным тоже было. То, которое сейчас невозможно смотреть. Но которое тоже есть наша история того самого культа личности. Сталин великий, Сталин победитель, красавец Сталин, спускающийся с трапа самолета в ослепительно белом кителе… Забытые приметы кинематографического реализма.

Мы это пережили как-то, понимали что так надо. Но что же произошло в 70-е? Хотя сначала, до этого, была хуциевская «Застава Ильича». На самом деле это фильм о мучительно прорастающей оттепели, о переосмыслении прошлого и пройденного, о трагическом послевкусии в душе после того героического и одновременно страшного мерзопакостного времени. Но там есть эпизод… Всего один эпизод, когда встречаются (мысленно) отец и сын. Отец младше сына, потому что погиб на войне. На той войне. Отец, который не дает сыну жить спокойно, терзает его своей юной гибелью…

Простой диалог, сидят два человека, разговаривают. О жизни. Но ты, зритель, не можешь, не имеешь права даже моргнуть при этом, пропустить хоть одно слово, одну секунду. Так это бьет по мозгам и по сердцу тоже бьет.

И надо еще вспомнить Калатозова, «Летят журавли». О таком в том сталинском малокартинье невозможно было даже подумать. Да, это оттепель, во всех смыслах. «Летят журавли» — фильм-эксперимент, неореализм, конструктивизм, новаторство. То, что там делал с камерой Урусевский, как играл на приближение-удаление, на нон-стоп-ритм, на темные и светлые полутона, тени… Но даже эти революционные новации не заменяли человека, отдельного человека с его судьбой, с его грешной и все-таки чистой душой.

А в 60-е — 70-е бывшие режиссеры-фронтовики стали уже мастерами. И вот вам «Отец солдата», «Баллада о солдате»… Владимир Познер так и сказал мне: «Когда я смотрю «Балладу о солдате», все время плачу». Представляете, Познер! Но ведь это простые фильмы, незатейливые даже. С совсем не авангардным сюжетом Мастерство? Безусловно. Но еще и та чуткость, то внутреннее осмысление всего, что было за те четыре года. Осмысление новое уже, выстраданное, выверенное. И, опять же, человеческое…

Для меня главный фильм о войне — это «Восхождение» Ларисы Шепитько. Библейская тема, библейское кино, кино про Иисуса Христа, оказавшегося на той войне. И про Иуду, такого героического поначалу Иуду, которого столь необыкновенно сыграл Гостюхин. Фильм-молитва, когда одним только взглядом, таким светлым пронзительным взглядом; одним словом, незатейливым, но единственно точным словом, пронзает тебя тот Иисус через экран. Насквозь пронзает, в самое сердце.

А вот «Белорусский вокзал» Андрея Смирнова. Где нет ни одного выстрела и ни одного военного действия. Где просто нет войны как таковой — по факту… Но она есть, в душах. Никуда не исчезла, не прошла, не пропала. Война на сердце, в сердце, как снайперский выстрел. И это непафосность, и это мирное уже время, так проверяющее бывших солдат на прочность… Хотя бывших уже не бывает.

И есть еще «Семнадцать мгновений» Татьяны Лиозновой — классика жанра. Многоуровневый, многогранный фильм. Хитрейший Юлиан Семенов там так шифровался, что наш Штирлиц. Ну, вроде о гитлеровской Германии, об их политической верхушке, о сути, смысле их нацистского строя, системы, а на самом деле… «Когда нация захочет свободы, она тут же потребует СС». Это про кого?

Штирлиц (Тихонов) там тоже не стреляет, не убивает (разве что один разок бутылкой по голове, и то не сильно). Он думает. Играет на крупных планах одними только глазами, а в них мысль. Это тоже война, его война — быть умнее очень умных немцев.

И еще обязательно 9 Мая покажут «В бой идут одни старики». Почти фантастика, можно даже сказать оперетта с песнями, танцами, с любовью, с мечтой… Но такой там надрыв, и всегда плакать хочется. Вот это то, что Леонид Быков, актер и режиссер, оставил нам всем.

Они так умели чувствовать ту войну, так проживать ее, в кадре и наяву. И никакие худсоветы, никакая тупая, охранительная цензура ничего с этим не могла поделать. Может еще и потому, что в тех худсоветах тоже сидели фронтовики?

А сейчас? Да, самое легкое сказать, что раньше и деревья были большими, и трава зеленее, и фильмы делали лучше, не чета нынешним. Самое легкое изобразить из себя вредного, никому не верящего старичка, и ругать, ругать нынешнее время и нынешнее кино.

Но это так же! Может стереотип мышления, привычка, укорененная традиция — не знаю. Но я вот не могу, хоть убей, заставить себя смотреть новые «А зори здесь тихие», современные. Потому что есть те, 1972 года выпуска, и был (есть!) Станислав Ростоцкий, раненный на войне, и те девушки, и старшина Васков, сыгранный Андреем Мартыновым. Так сыгранный…

А все нынешнее — это новодел какой-то. И шинельки какие-то у них пригнанные, новенькие, нерастраченные, и пилоточки ровненькие, и сами… Нет, я не прав, конечно. Ведь не может так быть, чтобы все ныне сделанное про войну было так плохо, безнадежно. Так искусственно, так пластмассово. Они же, нынешние режиссеры, актеры все чувствуют (должны чувствовать?), понимают (должны понимать?).

А может, время берет свое, и то святое чувство куда-то улетучивается в пространство, в космос. Время лечит? Калечит?

Современный Федор Бондарчук (может, один из лучших нынешних) снял свой «Сталинград» без души и, кажется, без сомнений. По последнему слову техники снял, компьютерной техники. И очень много собрал денег на самом деле. Попал, что называется, под раздачу, в самый пик нашей ностальгии по великому прошлому. Но я помню свое послевкусие: вышел из кинотеатра, и ничего… Что это было? Лазерная графика, взрывы на компьютере, так смачно и безотказно снятые? И такое кино не только у одного Федора Бондарчука, отец которого снял великий фильм — «Судьба человека». Про жизнь, искалеченную все той же войной.

А молодым нравится? Ну да, они уже не понимают, не догоняют то кино из 70-х, такое вроде неспешное, несуетливое, но исследующее Человека. Зачем им человек, который уже не звучит гордо? Стрелялки — вот это круто на самом деле, это то, что в моде, в хайпе. Ну вот и кино такое же.

Люди измельчали? Может и так. Только, без гнева и пристрастия, просто — что вижу, то пою. И каждый может увидеть, невелика наука. Одна радость — кино нашего детства, про войну и не только, останется навсегда. И нет его современней, качественней, лучше. Такое не забывается. Значит будем смотреть.

Ребята, будем жить!

Александр Мельман. МК.